Сила любви утверждает жизнь
Перед Вами очень земной и очень женский цикл.
Стихи, родившиеся в самый тяжелый период, но с верой в счастье, несмотря ни на что. Может быть, именно поэтому они такие искренние, беззащитные и эмоциональные.
Многие из них вошли в книгу "...твоя женщина", вышедшую в 2010 году.
Все они посвящены одному человеку. Можно было бы поставить на них гриф "Лично" или "Совершенно секретно", но мне хочется поделиться счастьем и любовью с миром. Я буду очень рада, если они найдут живой отклик в Вашем сердце или помогут Вам справиться с болью, тоской или душевным кризисом.
Елена Клир
Я ненавижу эти полчаса
до расставанья. Криком безголосым.
Последний - в девятнадцать сорок восемь.
Экспресс с доставкой в ад. На небеса.
Глаза в глаза. Ладонь в ладонь. Молчим.
Так хочется сказать о самом главном!
Минуты убегают посоставно -
Поток уже почти неразличим.
Вокруг толпятся тысячи зевак,
от взглядов любопытных не укрыться.
Мелькают в хороводе странном лица.
Им расставанья в принципе - пустяк.
Но кто придумал, что всему есть срок?!
Мой вздох воронка времени уносит.
Последний. В девятнадцать сорок восемь.
Опять осиротеет твой порог...
Так хочется сказать: "Не отпускай!"
"Не уезжай!" - в твоем читаю взгляде.
Молчим. Я умоляю: Бога ради,
Давай вернемся в преисподний рай!
В твоих глазах - седые небеса,
мои похожи на сырую осень.
Последний - в девятнадцать сорок восемь...
А жизни остается... полчаса.
Вновь летят поезда, рассекая воздушные замки,
молчаливо линчуют секундами чьи-то мечты.
Громко вскрикнув вдали, рассыпают монистом цыганки
обещания снов и пророчества истин простых.
Ветер рвется из рук, треплет волосы, лижет запястья.
Снова брызги в лицо застилают собой белый свет.
Выжжет вновь на губах бесконечное вечное счастье
перламутровым небом любовь, как нехитрый сюжет.
Теплых губ волшебство, эта нежность и шепот признаний...
Ты из глаз моих пьешь непокорную жгучую соль.
Умоляю тебя, в ледяной полосе расставаний
захлебнуться в слезах от бессилия мне не позволь!
Спрячусь в сердце твое. Буду шепотом, шорохом, тенью...
У холодной разлуки глазницы смертельно пусты.
Вновь летят поезда, рассекая воздушные стены,
молчаливо линчуя секундами чьи-то мечты.
Старый дом с покатой серой крышей,
что стоит над тихою рекою,
ждет давно, в туман тоску укрывши,
что откроешь дверь своей рукою.
Хрипло скрипнут под ногой ступени,
выгнет спину, сладко жмурясь, кошка...
Захлебнется дом волной мгновений
и застонет ставнями немножко.
Треск поленьев... На губах камина
легкий пепел мягко оседает.
На боках пузатого графина
вечность успокоилась седая.
Сердце к сердцу, жарко пальцы к пальцам,
мы наполним счастьем дом до крыши...
Дом, однажды дав приют скитальцам,
всем ветрам назло той негой дышит.
Верно ждет, на рябь речную глядя,
небесам молитвы воссылая...
Отражая звезды в водной глади,
обещаньем встречи ночь пылает.
За окном тишина разлилась, обещая забвенье.
От усталых домов, что нахохлили крыши во сне,
словно эхо в горах, отражается сердцебиенье
безустанных часов на стене в их стремленье к весне.
Вдоль пустой мостовой, как придворные, в низком поклоне
фонари приглашают друг друга на тур в менуэт.
Ночь царит над землей, восседая на призрачном троне,
благосклонно взирая на бал, предваряющий свет.
На столе догорает молитвой свеча. Аккуратно
поцелуем с любимого лба все заботы сотру.
Сердце вторит часам, словно эхо в горах, многократно,
охраняя твой сон, что меня одурманит к утру.
За окном тишина. Только тихое слышно дыханье.
И от счастья внезапно наполнятся влагой глаза,
от сознанья любви, для которой ничто расстоянья,
и от блеклости слов, чтобы правду о ней рассказать.
Ты помнишь мой прощальный поцелуй?
Немел язык от горечи и соли.
Усилием в кулак зажатой воли
я улыбалась: "Сильно не ревнуй..."
Казнит меня секундной стрелки бег.
На эшафот последние ступени.
Укрыв лицо под маску свето-тени:
"Люблю тебя, родной мой человек,
единственный!" А рук не разомкнуть.
"Я жду тебя!" - ты вдумчиво спокоен.
А я - фрегат в агонии пробоин:
волной с ресниц омыт невольный путь.
"Дождись!" - я снова вспомню поцелуй,
но самый первый, с робостью и дрожью.
И путь к тебе. Сквозь страх. По бездорожью.
Вокзальный шум - как хруст истертых сбруй,
как грохот отлетевших кандалов,
что лопнули со звоном в то мгновенье,
расторгнуты одним прикосновеньем
к губам твоим, дарующим любовь.
Забытая и Богом, и тобой,
я не живу. Я только существую.
Настигнута осенней ворожбой,
я сердце жму, как рану ножевую.
Мгновения тяну, как канитель,
окрашивая дни в безлико-серый.
Простынет без любви твоей постель.
Мне холодно! Так холодно! Без меры!
Сентябрь прошу в ночи: "Поторопись!
Я не могу без рук его! Ты слышишь?
Верни мне с поцелуем снова жизнь!.." -
а он лишь улыбается бесстыже
и льет мне в душу голосом твоим
из нежных слов любви успокоенье.
И пусть ты для меня недостижим,
я чувствую твои прикосновенья.
Ты шепчешь о сентябрьской тоске,
о нетерпеньи губ моих коснуться...
Уходят звезды ради нас в пике,
чтобы исполнить чаянья безумцев.
Лишь напоив небесной бирюзой,
меня утешит осень-ворожея.
Я не забыта Богом иль тобой.
Я просто ждать, как видно, не умею.
Опять на грани я
меж тьмой и светом,
Предчувствий щупальца
терзают душу...
Без основания,
сверкнув лорнетом,
кивая скупо снам,
ночь грани рушит.
Заставит сбросить стыд,
границы смоет,
от любопытных глаз
меня укрывши.
На звездной скорости
крыло седое
меня домчит тотчас
в твой дом грустивший.
Замрешь от счастья ты,
глазам не веря,
сорвется сердце в раж,
забыв былое...
В стремленьях не святых
не лицемеря,
мой робкий эпатаж -
в полночном зное.
Предзакатный ампир
слепит...
Разливает клавир
трепет.
И опять с твоих губ
шепот
будет мной на бегу
допит.
В попыхах на ветру
счастье.
Брызги соли сотру
пястью...
Плавит нежность опять
вены.
Как легко было стать
верной!
Вновь замру, обнажив
нервы...
О любви мне скажи
первым!
Я в ладонях мужских
птицей.
Мне бы в снах колдовских
сбыться...
Убаюкай, укрой
взглядом!
Мне судьба - быть с тобой
рядом.
За спиной хлопнут гулкие двери,
обрывая мне пульс и дыханье.
Но я знаю... я слышу... я верю:
ты со мной на любом расстояньи.
Поднимусь, не считая ступени.
Дома тихо, темно и пустынно.
Вновь скользну незамеченной тенью
до окна - и замру за гардиной.
Прислоняясь щекою горячей
к ледяному стеклу, я замечу:
с вожделеньем гадалки незрячей
обнимает тебя теплый вечер.
Рассыпая по черному звезды,
он куражится напропалую...
Мне расстаться с тобой так непросто!
Я тебя к этой ночи ревную...
Я возвращаюсь мысленно в тот вечер,
когда, от сна очнувшись, в тишине
твои, склоняясь, целовала плечи
и плакала, от счастья опьянев.
Нет, ты не слышал, только сном укрытый,
как я шептала нежные слова,
твое дыханье с губ полуоткрытых
пила, касаясь их едва-едва.
Струился мягкий свет настольной лампы,
очерчивая смело силуэт
на простыни - натура для эстампов...
Жаль, Дебюсси давно на свете нет.
Он был бы счастлив. Греческого бога
он написал бы, глядя на тебя.
Ты улыбнешься. Словно критик строгий
качнется сердце, в крошки мысль дробя.
Ты знаешь... Ты божественен, любимый.
Мне каждый миг свидетельствует в том,
что наши судьбы неисповедимо
соединяет Ангел под крылом...
Запах корицы и ток Ркацители...
Нежные волны на смятой постели...
Медленность мыслей - как сонная пропасть -
в цвет обронила забытую робость.
Роз лепестки поцелуют ресницы,
чтоб ароматом и солнцем напиться...
Шеи изгиб твои губы узнает...
Вздрогнет рассвет первым звоном трамвая...
Храброй свечи трепет больше не нужен -
Собраны слезы в две горсти жемчужин.
Падая в сон, забываю признаться:
я обожаю с тобой просыпаться...